вторник, 22 января 2013 г.

От Барто до Апдайка: инициация как необходимость

Авторская книжная выставка И. Манцова
Где? Универсальный читальный зал (4 корп. ауд. 202)
Когда? Уже и до 15 февраля.

Уместно поднять вопрос о том, почему же так желательно, чтобы человек индивидуализировался. Это не только желательно, но прямо-таки необходимо, так как из-за смешения с другими индивид совершает поступки, толкающие его на разлад с собой. Ведь всякое бессознательное смешение и неотделенность вынуждают быть и действовать вразрез с собственным бытием. Человек ощущает, что невольно попал в унизительное и безнравственное состояние. Однако разлад с собой - это как раз невротическое и невыносимое состояние, от которого он хочет найти спасение. А последнее наступит лишь тогда, когда человек станет способен быть и поступать так, что он ощущает (осознает) это собственным бытием...
Если о своих состояниях и поступках можно сказать: "Это я, и я поступаю так", то можно и двигаться в согласии с собой, даже если приходится нелегко, и брать на себя ответственность, даже если это неприятно" 


ОБЛОЖКИ И ЦИТАТЫ

...Мне стоило огромного труда, чтобы приобрести это comme il faut. Страшно вспомнить, сколько бесценного, лучшего в жизни шестнадцатилетнего времени я потратил на приобретение этого качества. Всем, кому я подражал, - Володе, Дубкову и большей части моих знакомых, - все это, казалось, доставалось легко…
Помню раз, после усиленного и тщетного труда над ногтями, я спросил у Дубкова, у которого ногти были удивительно хороши, давно ли они у него такие и как он это сделал? Дубков мне отвечал: «С тех пор, как себя помню, никогда ничего не делал, чтобы они были такие, я не понимаю, как могут быть другие ногти у порядочного человека».
Этот ответ сильно огорчил меня. Я тогда еще не знал, что одним из главных условий comme il faut была скрытность в отношении тех трудов, которыми достигается comme il faut.

(Лев Толстой «Детство. Отрочество. Юность»)

Забрала мать-сыра-земля мужика в руки без остатка, всего целиком, но зато он и не отвечает ни за что, ни за один свой шаг.
Раз он делает так, как велит его хозяйка-земля, он ни за что не отвечает: он убил человека, который увел у него лошадь, и невиновен, потому что без лошади нельзя приступить к земле; у него перемерли все дети – он опять не виноват: не родила земля, нечем кормить было; он в гроб вогнал вот эту свою жену – и невиновен: дура, не понимает в хозяйстве, ленива, через нее стало дело, стала работа…
Словом, если только он слушает того, что велит ему земля, он ни в чем не виновен…
Ни за что не отвечая, ничего сам не придумывая, человек живет только слушаясь.
И вот в этой-то ежеминутной зависимости, в этой-то массе тяготы, под которой человек сам по себе не может и пошевелиться, тут-то и лежит та необыкновенная легкость существования, благодаря которой мужик Селянинович мог сказать: «меня любит мать-сыра-земля».
(Глеб Успенский «Власть земли»)
N.B. Речь, в сущности, об инфантильном комфорте: «необыкновенная легкость существования». 



…Обернувшись на грохот, друзья пооткрывали рты от изумления: за поваленной ширмой стоял маленький лысый старичок и смотрел на них испуганно и озадаченно.
Жестяной Дровосек поднял топор и бросился к старику с криком:
- Кто вы такой?
-Я Оз-з-з, в-великий и уж-жасный, - дрожащим голосом произнес старичок. – Я вас разыграл.
-Разыграл?! – вскричала Дороти. – Так вы не Великий Чародей? А кто же вы на самом деле?
- Я – человек, обыкновенный человек. Увы, друзья мои. Но очень прошу, не выдавайте меня».
(Л.Фрэнк Баум «Великий Чародей страны Оз»)
N.B. В поисках Авторитетного Отца Дороти осуществила свое внутреннее странствие и прошла инициацию; тотчас Великий Чародей обернулся маленьким лысым обманщиком.

«Был ли у Серова характер?
Серов этого не знал.
Может, характер проявлялся в манерах?
Но он позаимствовал:
У Иванова – манеру пожимать плечами, показывая этим свое пренебрежение.
У Петрова – произносить «Да-а…», кривя рот и переходя на шепот.
У Сидорова – выражение «Видал я вас в гробу».
У Зигбермана – говорить: «Ну, знаете, ребята…»
У Гали – смотреть спокойными, ледяными глазами на человека, который тебе не нравится.
И у какого-то киногероя – упругую походку».
(Анатолий Гладилин «Дым в глаза: повесть о честолюбии»)

Нагрубил вчера я маме,
Хлопнул дверью я,
Нет доверья между нами,
Нет доверия.

Я проснулся одинокий,
Вспомнил мамины упреки:
Я ее родное чадо,
Про меня все знать ей надо –

Почему неоткровенен?
Нет ли где в душе разлада?
                                              Откровенничать не стану,
                                              Зря надеется!
                                              Откровенничать не стану,
                                              Не младенец я!

                                              И нарочно я туману
                                              Напускаю,
                                              Нынче маму
                                              До души не допускаю.
         
                                              Я проснулся одинокий,
                                              Мысли грустные,
                                              С горя выучил уроки,
                                              Даже устные.      
(Агния Барто «Мысли грустные»)

Роберт посмотрел на родителей. Женатый, имеющий работу, в определенном смысле образованный, сам уже ставший отцом, он все еще, словно ребенок, ждал от родителей проникновения во все маленькие тайны, которые накопились между ними; ждал от них чуда. И винил их за то, что они не могли это чудо совершить. При их безграничной власти им стоило только захотеть.
(Джон Апдайк «Домой»)

* * *
Я был достаточно взрослым, и мне было неловко стоять на пару с мамой возле одинокой низенькой ели на сланцевом гребне. Вдруг она запустила руку в мою шевелюру и воскликнула:
- Вот, все мы тут – тут и погрязнем, навсегда. – Прежде чем вымолвить «навсегда», она заколебалась и, помолчав, добавила: - Кроме тебя, Ален. Тебе суждено полететь.
…То, что мама по-прежнему обращалась со мной словно с обыкновенным ребенком, выглядело изменой образу, к которому она сама меня приобщила. Я томился в плену надежды, брошенной мне мимоходом и позабытой. Мои робкие попытки оправдать странность своего поведения – чтение по ночам или запоздалое возвращение из школы – предстоящим мне полетом наталкивались на откровенно недоуменный взгляд, словно я нес какую-то околесицу. Я считал это вопиющей несправедливостью. «Да, но, - хотелось мне возразить, - ведь эта околесица исходит от тебя!»
…Мама опасалась, что мои запросы будут как раз заурядными. Однажды в ответ на заверения, будто я учусь летать, она таки наорала на меня, побагровев от ярости:
- Никогда тебе этому не научиться, ты увязнешь и сгинешь в этой грязи, как я. Чем ты лучше своей матери?
(Джон Апдайк «Полет»)

Келлер: Сам я мог бы жить на четверть доллара в день, но у меня на плечах семья.Мать: Для Криса есть нечто более важное, чем семья!
Келлер: Ничего на свете нет более важного и быть не может.
Мать: Для него есть.
Келлер: Нет ничего важнее и не может быть. Ты ему это должна сказать! Понятно? Я его отец, а он мой сын! Если есть что-нибудь важнее этого – я пущу себе пулю в лоб.
Мать: Думаю, мы плохо его знаем. Говорят, на войне он был бесстрашен. А здесь он боялся мышей. Я не знаю его. Не знаю, что он может сделать».
(Артур Миллер «Все мои сыновья»)

«Мать моя утонула, купаясь на реке Волге, когда мне было восемь лет. От большого горя мы переехали в Москву. И здесь через два года отец женился на красивой девушке Валентине Долгунцовой. Люди говорят, что сначала жили мы скромно и тихо.
…Но тревога – неясная, непонятная – прочно поселилась с той поры в нашей квартире… У нас дома был обыск и отца моего забрала милиция и увезла в тюрьму…
«Прощай! – думал я об отце. - Сейчас мне двенадцать, через пять – будет семнадцать, детство пройдет, и в мальчишеские годы мы с тобой больше не встретимся.
(Аркадий Гайдар «Судьба барабанщика»)

Эрике уже за тридцать… Мамочка заняла позицию в проеме двери и зовет Эрику на расправу. Призывает ее к ответу и прижимает к стенке: инквизитор и расстрельная команда в одном лице, которое семья, частная собственность и государство наделили неоспоримым материнским правом. Мать допрашивает Эрику, почему та явилась домой только сейчас, в такую позднюю пору. Мать и дитя, разумеется, одно целое.
Даже здесь, в этом медленно разрушающемся свинарнике, у Эрики есть собственная территория, где она свободно передвигается под неусыпным надзором. Свобода условна, мать может войти в любую минуту. В дверь комнаты не врезан замок, у ребенка не должно быть тайн.
(Эльфрида Елинек «Пианистка»).


Скверная произошла история. Черт ее возьми, лучше бы не было этой истории. Он сунул руку за борт пиджака, ощупал внутренний карман: вот они деньги, всучил-таки ему деньги Цыцаркин…
С Цыцаркиным знакомство было устоявшееся, прочное. Цыцаркин обласкал Геннадия с первой встречи. «Что за юноша, ах, что за юноша! – сказал он. - Всю жизнь мечтал иметь такого сына!» Геннадий, только что рассорившийся с семьей и отлученный от дома, выслушал это не без удовольствия.
(Вера Панова «Времена года»)


N.B. Абсолютный шедевр выдающей советской писательницы, на основе которого Анатолий Эфрос снял не менее значимую картину «Високосный год». Инфантильный Геннадий с легкостью меняет зависимость от биологических родителей на зависимость от криминального авторитета.

…Это привело меня к мысли о моей старой матери, что живет одна в пансионе в Кливленде. Я стал думать о ее властности, ведь в детстве она казалась мне всесильной, ее воля как бы простиралась и на Атлантический и на Тихий океан, тянулась через весь небесный купол, как след от самолета.
(Джон Чивер «Грабитель из Шейди-Хилла»)


РАЗМЫШЛЕНИЯ И СОЗЕРЦАНИЕ

 (Иллюстрировано репродукциями картин Рене Магритта, которые, на наш взгляд, на символическом уровне удачно комментируют тему внутреннего странствия и сопряженных с ним опасностей).

Проницательность
Книжная выставка “От Барто до Апдайка: инициация как необходимость” актуализирует важнейшую проблему современного общества, где гражданин зачастую оказывается включенным в слишком большое число общин/корпораций, которые незаметным образом навязывают ему общинно/корпоративные идеи и нормы поведения.
Современная психология выработала соответствующий концепт “чужая жизнь”. Не преодолевший зависимость от навязанных корпоративных стереотипов человек рано или поздно (в случае гибели корпорации, в случае биологической смерти авторитетных лидеров общины, например, родителей или супруга/-и/) сталкивается с предельной силы личностным кризисом, угрожающим его душевному и физическому здоровью.
"Прожить не свою жизнь” - значит, потерпеть тотальный крах; погибнуть, в сущности, не родившись.
Изобретение жизни
Между тем, реальная, а не декларативная ответственность человека за свои образ мыслей, поступки и, в конечном счете, за судьбу, возможна лишь в том случае, если человек осознал себя, что называется, суверенной личностью.
В этом смысле чрезвычайно важным является скачок, именуемый Инициацией, когда человек внезапно перестает некритически выполнять предписания общины, коварно обменивавшей его послушание на защиту, на гарантии комфорта с безопасностью, - и начинает самостоятельно жить.
А именно: самостоятельно получать/анализировать поступающую информацию, самостоятельно формировать стиль поведения и общения с окружающими людьми, самостоятельно идти на риски, самостоятельно принимать решения. Не теряя при этом своего достоинства, не ущемляя интересы окружающих.
Послушная читательница
Мировая литература накопила в этом смысле огромный опыт. В сущности, в любые времена ответственные художники слова работали единственно над проблемой эмансипации человеческой личности, сохранения ее достоинства. Особенно активизировался процесс в ХIХ столетии, когда окончательно оформилась индивидуалистическая буржуазная цивилизация, что не хорошо и не плохо, но данность.
Хронологически первым на выставке выступает в этом смысле Лев Толстой, которого не мешало бы, наконец, прочитать без придыханий, прочитать, как по-настоящему современного художника. Чего стоит один его зубодробительный анализ современного гламура и стоящей за этим гламуром психологии!
Другой наш земляк, Глеб Успенский, скорее, настораживает. Его панегирик крестьянину, которому мать-сыра-земля предписывает, как жить и кого убивать, это, в сущности, оправдание общинно/корпоративной безответственности.
Опрометчивый сон
Дело, таким образом, даже не в том, что Лев Толстой гений, а Глеб Успенский писатель средних достоинств.
Гораздо важнее, по нашему мнению, что Толстой – взрослый, а Успенский – инфантильный.
Выдающиеся американцы Л. Фрэнк Баум, Артур Миллер, Джон Чивер и Джон Апдайк, нобелевский лауреат из Австрии Эльфрида Елинек, не менее значительные отечественные Аркадий Гайдар, Агния Барто и Вера Панова, равно как и менее значительный Анатолий Гладилин – рассказывают о том, как человек, чаще молодой, но необязательно, осознает себя и свое отдельное место в жизни.
Произведения разного жанра (стихи, драма, новелла, роман) выбраны так, чтобы продемонстрировать и универсальность темы, и сложность ее решения.
Авторы изобретательны и увлекательны. Если Вы читали или пролистывали то или иное произведение с выставки в “прошлой жизни”, попробуйте не поверить своему давнему впечатлению. Ведь Вы давно стали другим(-ой). Значит, и книга сыграет с Вами совсем новую партию.
Ностальгия
Для полноты картины на выставке представлен выдающийся кинофильм американца Ноа Баумбаха “Кальмар и кит(2005 г.), где Сын остроумно расщеплен на две фигуры: одно воплощение мальчика некритически пытается делать все самостоятельно, зато второе воплощение – вечно спрашивает совета, основывается на чужом опыте и присваивает чужие достижения с тем, однако, чтобы сначала проанализировать/прочувствовать чужое, а затем его преодолеть.
Баумбах явно учитывает открытия многих и многих мастеров литературы, в том числе выдающихся новеллистов журнала “Нью-Йоркер” Дж. Чивера и Дж. Апдайка.


Научно обоснованная позиция представлена в статьях:
Петровская Е.В. Возраст в толстовской концепции времени: "детство", "молодость", "старость" в войне и мире / Е.В. Петровская // Русская литература. - 2010. - №4. - С.15-29. - То же [Электронный ресурс]. - URL: http://ebiblioteka.ru/browse/doc/23195217
Левина Л.М. Собор и Роза: тема инициации в европейском романтическом и постмодернистском романе / Л.М. Левина, И.Б. Казакова  // Вопросы филологии. - 2000. - №2. - С. 89-90.- То же [Электронный ресурс]. - URL: http://ebiblioteka.ru/browse/doc/2369321

Итак:
«Рано или поздно необходимо покинуть мать, преодолеть материнский комплекс, принести в жертву материальную (материя – мать) безопасность, психологическую зависимость и комфорт. 
Инициация предлагает риск и лишения в обмен на допуск ко внутреннему странствию».

(Джеймс Холлис, “Под тенью Сатурна”). 

Увлекательного путешествия! 

2 комментария:

  1. Хочется прочесть все книги, представленные на выставке сразу! Для меня это показатель того, что выставка просто классная!Спасибо за выставку и за идею создания чего-то подобного.

    ОтветитьУдалить

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.